Литература авангарда и власть. Поэтика и политика группы ОБЭРИУ

Содержание
Введение
Глава 1. Социальнофилософский анализ контекста сталинской эпохи
1.1. Тоталитаризм к вопросу о дефинициях
1.1.1. Проблема определения тоталитаризма
1.1.2. Сталинизм  репрессии  террор  надзор  диктатура 
1.1.3. Современные дискуссии о методологии изучения сталинского тоталитаризма
1.2. Антропология тоталитарного насилия
1.2.1. К вопросу об эффективности тоталитарной политики
1.2.2. Антропология Вождя стилистика власти.
1.2.3. Технология сохранения целостности власти
1.2.4. Тоталитарная власть как текст гонений.
1.2.5. Лакуны диктатуры
1.3. Пространство политической речи
1.3.1. Проблемы изучения тоталитарного языка.
1.3.2. Социальный контекст перформативности
1.3.3. Перформативность и субъективация
1.3.4. Тоталитарное и возможность перформативных неудач
1.3.5. Парадокс в тоталитарной речи.
1.4. Мифология тоталитарной власти
1.4.1. Культ личности формирование и поддержание.
1.4.2. Статус рациональности в тоталитарной власти
1.4.3. а островках разума снова о лакунах
1.5. Практика выбора жертв
Глава 2. Литература группы ОБЭРИУ в тоталитарном контексте
2.1. Проблемы изучения политики ОБЭРИУ
2.2. Авангард в мартирологии и вне трагедий.
2.3. Виктимность авангардной литературы.
2.4. Авангард в тоталитарной среде утопия и конкуренция
2.4.1. Кризис политических претензий авангарда в тоталитарных условиях.
2.4.2. ОБЭРИУ между авангардом и модерном
2.4.3. Утопия детского мира.
2.4.4. Конкуренция утопий.
2.5. Стратегии приспособления, выживания, смерти
2.5.1. Проблема выживания.
2.5.2. Творчество ради смерти.
2.5.3. Присвоение как приспособляемость.
2.5.4. Структура тоталитарного ограничения
Заключение
Библиография


Это, очевидно, и стало действительной причиной гибели сборища друзей, оставленных судьбою они были более советскими, чем на то рассчитывала их власть. В той реальности, которая окружала обэриутов, их позиция была, повидимому, не пассивной несмотря на закрытость группы, ее деятельность так или иначе претендовала на самоактуализацию вовне. Мимесис1, внешний, содержащий знаки отношения к реальности и являющийся ее сложным преобразованием его основная форма  театрализация жизни, воспроизводящая образцы жизненной реальности. Мимесис2, внутрипроизведенческий, указывающий на то, что литературное произведение не сводимо к достоверности внешнего, якобы реального мира . Разнообразие мимесисов внутрипроизведенческих соотносимо с разнообразием литературных миров, поэтому так очевидны отличия одной литературы от другой. Дроздов К В Поэтическая философия чинарей. С. . Подорога В. А. Мимесис. Материалы но аналитической антропологии литературы. Том. Н. Гоголь, Ф. Достоевский. М. Культурная революция, Логос,  I, . С. . Мимесис3, межпроизведенческий,  это отношения, в которые вступают произведения между собой плагиат и заимствования, взаимное цитирование, поглощения, эпиграфы и посвящения, атаки и вполне осознанные подражания. Каждый из вариантов мимесиса имеет место для любой литературы, но их доминирующая роль и позиция для каждой из них и для отдельно взятых произведений различна. Если для литературы образца классипистской на первом месте остается критерий реалистичности, г. Так как литература обэриутов относится ко второму типу, то для нее и характерно последнее замечание. Обэриутский текст, таким образом, как будто бы вовлекает внелитературную реальность в миметические отношения, являясь детерминантом для нее это как бы мимесис, направленный вовне, своего рода антипод мимесиса1. С одной стороны герметичность, с другой стороны потенциальная экспансия вовне,  все это препятствует проекту создания и собирания массы сталинского тоталитаризма. Это собирание, коллекционирование  скрытая фигура действия, которая представляет еще один режим вписывания обэриутов в пространство политического. Коллекционирование  тоталитарная забава. Там же. Там же. Там же. Там же. Там же курсив наш. Осуществление на практике воли к власти даже и в столь специфическом пространстве ведет к привычному для тоталитаризма манипулированию судьбами и телами подданных, а в пределе и к их уничтожению. Для коллекционирования, всегда грезящем о тотальности, любые действия есть промежуточные шаги к своей цели. Стремление к фетишизации человека, неизбежное следствие диктаторских амбиций, раскрывающее истинную суть  и подоплеку коллекционерской страсти, пронизывает собой также и весь советский тоталитарный космос, воплощаясь наиболее полно в центральной его персоне. Строго говоря, именно Сталин  Главный Коллекционер социалистической державы на этом фоне коллекционирование не могло не стать приоритетным и массовым феноменом в х гг. Однако советский мир  мир собирателей особого рода здесь коллекционируются предметы, не имеющие практической ценности, идеологически значимые фетиши портреты вождей, вымпелы и знамена, значки, наконец, труды классиков марксизмаленинизма, выступающие для советского обывателя в функции исключительно символической. Вместе с тем, пребывание в тоталитарной ситуации порождает и обратный комплекс, питающийся подлинным страхом человека, оказавшегося в роли объекта грандиозной коллекции. С этой точки зрения коллекционирование мыслится как минимум сомнительным занятием, как максимум  разворачивается в отталкивающий портрет идеологического чужого, врага. В таком масштабном собирательском состоянии обэриутская группа представляет собой активное исключение эта антиколлекция, конечно же, крайне нежелательное явление для сталинского режима. Язык для обэриутов  еще одна зона выхода в политическое. Язык в сообществе  это не средство. Ку. А.И. Скубач О. А. Собиратели хаоса коллекционирование посоветски  Критика и семиотика. Вып. С. 4. Там же. С. 5.